На краю черного списка. Почему в Украине буксует деофшоризация

Офшоры остаются неизменным атрибутом внешнеэкономической деятельности украинских экспортеров. Согласно данным исследования ISET объем трансграничных финансовых потоков украинского происхождения с признаками перемещения прибыли оценивается в $14-16 млрд.

По информации ГФС, доля внешнеэкономических контрактов прошлого года, в рамках которых товар проходит через компании зарегистрированные в налоговых гаванях, превышает 80%, хотя еще 5-6 лет назад аналогичный показатель не превышал 40%.

Украинским властям давно следует признать очевидное - страна тяжело больна недугом применения вредных налоговых практик с участием офшорных юрисдикций и налоговых гаваней. Он приводит к потере 50-65 млрд. грн. налоговых поступлений в год.

Громкие международные антиофшорные инициативы последних лет, такие как американский Закон о налогообложении иностранных счетов (FATCA), План ОЭСР/G20 по противодействию размыванию налогооблагаемой базы и перемещению прибыли (antiBEPS) или инициативы ЕС в сфере противодействия отмыванию денег (4 и 5 AML Directive), борьбе с уклонением от уплаты налогов и схемами агрессивного налогового планирования (Directive 2016/1164) ознаменовали переход на качественно новый уровень международного обмена финансовой и налоговой информацией в мире.

Украина останется в стороне от общемировых процессов. Почему? Ответ прост – в стране успешно функционирует олигархическая модель экономики, представляющая собой экстремальную концентрацию богатств и влияния в руках ограниченного круга лиц.

Десять богатейших людей страны обладают богатством в $14,4 млрд (около 13% ВВП, что в два-три раза выше показателя стран с развитой демократией), четверо из них контролируют до 80% украинского телевизионного рынка. Две трети украинских фирм находятся под контролем местного частного капитала (для аналогии в Польше - 29,4%, в Чехии - 23,2%).

Следствие установившейся модели – полное отсутствие политической воли в вопросах деофшоризации национальной экономики. О чем можно говорить если высшее политическое руководство страны фигурирует в двух из трех крупнейших мировых офшорных скандалов последнего десятилетия (Panama papers и Paradise papers).

Неудивительно, что достижения Украины в этой сфере с момента Революции достоинства носят косметический, показной характер:

- власти не находят возможности для реализации даже собственных политических решений - соответствующий Указ Президента «О мерах по противодействию уменьшению налоговой базы и перемещению прибылей за рубеж» № 180/2016 вступил в силу два года назад, но для его реализации ничего не было сделано;

- без последствий осталось присоединение Украины к Плану antiBEPS (21 месяц назад) и FATCA (15 месяцев);

- ужесточение договоров об устранении двойного налогообложения с такими юрисдикциями, как Кипр и Нидерланды (ключевые государства в схемах перемещения прибыли) стараниями парламента заморожены;

- институт контроля трансфертного ценообразования (ТЦО) поддерживается в первобытно-зачаточном состоянии. По данным ГФС в 2015-2017 годах было завершено 32 проверки по вопросом контроля ТЦО. Для понимания, у налоговых органов за три года возникли вопросы только к 1 проценту компаний (из примерно 3000), хотя 80% ВЭД-контрактов носят офшорный характер.

На этом фоне наше государство демонстрирует и признаки деградации в не менее важном смежном секторе – борьбе с отмыванием денег. Отчет специалистов MONEYVAL за 2017 год, содержащий результаты аудита украинских национальных мер по борьбе с отмыванием денег и противодействию финансированию терроризма, а также анализ уровня соблюдения международных рекомендаций в этой сфере, содержит неутеительные выводы.

1. Коррупция несет всеобъемлющий риск отмывания преступных доходов в Украине, генерируя значительные объемы грязных денег и серьезно подрывая эффективное функционирование некоторых госучреждений и системы уголовного правосудия, активно действует сеть конвертационных центров.

2. Финансовая разведка (Госфинмониторинг) находится в критическом состоянии: она работает на морально и технически устаревшей ИТ-системе; уровень укомплектованности персонала не в позволяет справляться с постоянно растущей нагрузкой (прямая аналогия с контролем ТЦО).

3. Институт конфискации грязных денег находится в зачаточном состоянии.

4. Результаты борьбы с терроризмом, начиная с 2014 года, близки к нулю: законодательная база по-прежнему не в полной мере соответствует международным стандартам борьбы с международным терроризмом; примеры применения санкций (targeted financial sanctions) отсутствуют.

5. Реестр бенефициарных собственников – декорационная формальность. Реестр работает и доступен общественности, но никто не гарантирует что находящаяся в нем информация является достоверной, точной и актуальной.

Отчет был утвержден в начале декабря 2017 года, а результаты оценки одобрены FATF (международная организация по борьбе с финансированием терроризма и отмыванием преступных капиталов).

Не хочется сгущать краски, ибо есть и позитивные тренды, такие как профилактическая работа НБУ или качественные процедуры сбора, анализа и передачи данных Госфинмониторингом, но в целом очевидно, что ситуация близка к критической.

Дальнейшее бездействие только закрепляет за страной статус государства, не желающего на деле противодействовать агрессивным трансграничным схемам избегания налогов и, в наихудшем случае, способно в перспективе вернуть Украину в унизительные черные списки FATF, фигурантом которых мы уже были – в 2004 и 2010 годах.

Вячеслав Черкашин
Эксперт по вопросам налоговой политики
Реанимационного Пакета Реформ

Источник