Андрей Попов: украинский углепром. Как найти свет в конце туннеля?

Последние годы угольная промышленность Украины переживает глубокий кризис.

Сейчас она не только не способна обеспечить потребности страны в угле, но и работает в убыток.

Печальные цифры

До 2014 года Украина ежегодно добывала около 60-65 млн тонн угля. В 2016 году добыча сократилась до 40 млн т, в 2017 – до 34,9 млн т.

Снижается не только объем добычи, но и рентабельность шахт. По данным Минэнергоугля, средняя по шахтам себестоимость в феврале 2018 года составила 3124,9 грн за тонну, что в 1,5 раза выше отпускной цены (2033,5 грн за тонну).

Во всем виновата война?

Конфликт на Востоке является одной из ключевых причин упадка отечественного углепрома. На неподконтрольных Киеву территориях сосредоточено до 70% украинских шахт (частных и государственных).

Дело не только в количестве, но и в качестве – там расположены месторождения антрацитного угля (марки А и Т). Более половины украинских ТЭС работает на нем.

Когда конфликт на Донбассе перешёл в стадию эскалации и поставки угля из региона практически прекратились, перед украинскими ТЭС возникла острая проблема дефицита топлива.

Скандальный «Роттердам+»

В 2016 году, пытаясь бороться с дефицитом антрацита, НКРЭКУ внедрила формулу «Роттердам+». Прогнозная цена угля для украинских ТЭС рассчитывалась по формуле: усредненные 12-месячные котировки на бирже Роттердама плюс доставка в Украину.

К сожалению, энергетики не особо использовали данный тарифный инструмент для диверсификации поставок, продолжая возить его с неподконтрольных территорий, закладывая при этом в тариф как уголь, привезённый из Роттердама.

При этом, аналогичного повышения цены на уголь украинской добычи не последовало.

К примеру, в 2016 году стоимость закупки угля у госшахт составляла 1 380 грн за т, а по тарифу «Роттердам+» доходила до 3 тыс. грн.

При этом и затраты украинских шахт на электроэнергию существенно выросли, поскольку с внедрением «Роттердам+» энергетики подняли свои тарифы.

Возникла парадоксальная ситуация: при росте импорта, остатки украинского углепрома окончательно деградировали.

Уголь есть, но не тот

Решить проблему можно за счет добычи на угольных шахтах на территориях, подконтрольных Украине (западная часть Донецкой обл., Днепропетровская, Львовская и Волынская обл.).

Эти шахты обладают достаточными запасами энергетического угля, но он более низкого качества – т.н. газовый и длиннопламенный (марки Г и Д).

Чтобы обеспечить спрос на такой уголь, необходим перевод большей части антрацитовых блоков ТЭС с угля марок А и Т на Г и Д.

Но, во-первых, для инвестиций в переоборудование котлов на газовый уголь не самое лучшее время. ТЭС несколько лет подряд сокращают производство электроэнергии. Сказывается общее снижение уровня ВВП Украины, которое прямо пропорционально энергопотреблению.

А во-вторых, более простым решением для некоторых украинских энергетиков стал импорт антрацита, в том числе из РФ. После запрета торговли с ОРДЛО, Россия стала крупнейшим поставщиком угля в Украину (почти 74% импорта в 2017 и рост до 78% в июне 2018).

Согласно данным ГФСУ, объем импорта угля из РФ только за три месяца 2018 года составил свыше 470 млн долларов.

При этом, неизвестно, какая часть антрацита на самом деле продолжает попадать в Украину через Россию из ОРДЛО (под видом российского или стран дальнего зарубежья).

Что можно предпринять?

Решение проблемы украинского углепрома может быть только комплексным, затрагивать не только вопросы производства, но и спроса.

Прежде всего, при должной политической воле у Киева есть инструменты для стимулирования энергетиков к дальнейшему переводу генерации с импортного антрацита на уголь, добываемый в Украине.

Надо сказать, что действия в этом направлении предпринимаются. В сентябре 2017 Совет ОРЭ (оптового рынка электроэнергии) утвердил проект изменений в правила рынка и предложил установить приоритет блоков ТЭС, работающих на угле марок Г и Д по отношению к блокам, работающим на антраците.

Но данное постановление заблокировал АМКУ как сужающее конкуренцию.

Борьба лоббистов угля украинской добычи и импортеров антрацита, по-видимому, будет продолжаться.

Во-вторых, ставшая уже банальностью борьба с коррупцией. О том, что на украинских госшахтах существует институт «смотрящих», уже в открытую говорил даже премьер-министр Украины Владимир Гройсман.

В-третьих, повышение уровня корпоративного управления на госшахтах. Попытка предпринята в виде создания ГП «Национальная угольная компания» (НУК) – мега-холдинга наподобие ДТЭК, объединяющего порядка 30 оставшихся в госсобственности шахт.

Процесс подразумевает «очистку» госшахт от избыточного имущества (в первую очередь — объектов социальной сферы, которые планируется передать на баланс местных органов власти).

Кроме того, объединение шахт под одной крышей предусматривает ликвидацию многочисленных угольных объединений, в которые они сейчас входят. По идее, это ускорит темпы подготовки шахт к приватизации.

Важной составляющей оживления угольной отрасли являются модернизация и внешние инвестиции.

В частности, сейчас о выходе на украинский рынок думает польская компания FASING, которая занимается изготовлением различного горношахтного оборудования. Соответствующие переговоры уже стартовали.

Правда, для получения ощутимого результата, новых игроков должно быть как можно больше, но общая экономическая ситуация в Украине и отсутствие существенных реформ этому не способствуют.

Андрей Попов, партнёр Kreston GCG

Источник